Древний каменный век, палеолит, датируется для Японии примерно 40—12 тысячелетиями до н. э. Япония тогда еще не отделилась от Азиатского материка и составляла с ним одно целое. Эта хронология основана на радиоуглеродном анализе археологического инвентаря, а также обнаруженных на о-ве Хоккайдо ископаемых останков лошади, относящихся к виду, распространенному 12 тыс. лет до н. э. на севере Азии.

Впервые палеолитический инвентарь в Японии был найден в 1949 г. в префектуре Гумма при раскопках стоянки Ивадзюку. В слое вулканической глины были найдены древние каменные орудия из обсидиана. Затем последовали палеолитические находки на островах Кюсю и Хоккайдо. Керамика в палеолите отсутствует. Поэтому японские археологи именуют его иногда периодом докерамической, или бескерамической, культуры.

Для палеолита характерны одноручные орудия — копья, пики, их каменные наконечники обнаружены археологами. Найдены каменные ножи, скребки, полученные техникой бокового скалывания отщепов. Наиболее древние орудия изготовлялись галечной техникой и аналогичны патжитанскому типу — древнейшей палеолитической культуре, открытой на юге Центральной Явы к западу от города Патжитан. Это грубые “болванки” камня — нуклеусы неправильных очертаний, массивные отщепы, крупные скребла, проторубила. Для изготовления этих орудий использовались небольшие речные гальки и крупные валуны. На о-ве Хоккайдо широко представлены каменные ножевидные пластины из обсидиана.

Примерно 25 тыс. лет до н. э. в Северной Азии началось резкое похолодание, пик которого приходился на 19—17 тысячелетия до н. э. Северная фауна распространилась на юг, а за ней пошел и человек, достигнув по сухопутному мосту через современный Сахалин и Корею территории Японии. Кости мамонта обнаружены в Приморье, на о-ве Сахалин и о-ве Хоккайдо. Загонная охота на мамонта осуществлялась большим коллективом первобытной охотничьей общины, в которой женщины занимались собирательством. Для приготовления пищи уже использовался огонь. В социальном плане это было раннеродовое общество.

В эпоху среднего каменного века, мезолита (12—10 тыс. лет до н. э.), появляются лук и стрелы, широко использовавшиеся первобытными охотниками.

Наряду с каменным инвентарем в то время существовала и керамика: глиняные сосуды с линейным рельефным налепным орнаментом в виде валиков — характерная особенность японского мезолита.

В 10—8 тысячелетиях до н. э. в результате таяния ледников уровень Мирового океана поднялся примерно на 100 м, что впоследствии получило наименование потопа. Именно в это время Япония отделилась от материка и приобрела свои современные очертания. Согласно гипотезе итальянского ученого Флавио Барбьеро, подъем уровня Мирового океана был следствием не таяния ледников, а грандиозной катастрофы: у п-ова Флорида в Атлантический океан со скоростью 30 км в секунду врезалось космическое тело — астероид или комета — диаметром в б—7 км и весом 200 млрд. т. В результате этого столкновения сдвинулась земная ось, произошли землетрясения, пошли дожди, поднялся уровень морей и океанов, существенно изменился климат Земли.

Новокаменный век, неолит, существовавший в Японии с 8 тысячелетия до н. э. по 300-е годы до н. э., характеризуется господством двуручных орудий, прежде всего, рыболовных снастей и лука со стрелами, каменных и костяных орудий охоты и лова. Из цельного ствола дерева стали изготовлять лодки, используя для долбления каменные орудия.

По-видимому, в это время возникает простой товарообмен: археологами обнаружены каменные орудия, изделия из кремня, зеленого камня титибу и глиняные изделия в тех районах, где отсутствовал материал для их изготовления. Рыбаки, селившиеся вдоль побережья, охотники лесных краев и жители равнин имели свои специфические продукты, которыми обменивались.

Характерной чертой этого периода являлось широкое распространение охоты и рыболовства, что хорошо прослеживается на раковинных кучах — своего рода кухонных отбросах неолитического человека, — по названию которых весь период иногда именуется “неолитом раковинных куч”. Обнаружено около 2500 раковинных куч, некоторые из них удалены от морского побережья на 50 и более километров, что свидетельствует о подъеме суши и изменении береговой линии в результате отступления моря.

Охота продолжала играть важную роль в экономике неолита. В раковинных кучах найдены кости примерно 50 видов животных, но в подавляющем большинстве случаев (до 90%) это кости оленя, охотились на которого в осенне-зимний сезон во время миграции стад, а также кабана. Реже встречаются останки бурого медведя, енота, лисицы, зайца, соболя, морских млекопитающих и птиц.

Весной широко практиковалось собирательство съедобных моллюсков: обнаружены остатки 353 видов.

Во внутренних водоемах ловили леща и окуня, а на Тихоокеанском побережье о-ва Хонсю и о-ва Хоккайдо — морских глубоководных рыб: тунца, бонито, макрель, камбалообразных и плосколобых. По словам японского археолога Ватанабэ, “ловили все, что попадалось под руку”.

Охота на оленя, кабанов, медведя, лов глубоководных морских рыб могли осуществляться лишь при наличии общинных производственных отношений, коллективными усилиями, совместным трудом мужчин-охотников и рыболовов, тогда как собирательство моллюсков было делом женщин и детей.

Лов рыбы определил возникновение культуры рыболовов, которая на севере, на о-ве Хоккайдо, дополнялась зверобойным промыслом морских животных — тюленей, морских львов, бурых дельфинов и выдр.

Однако экономика японского неолита не ограничивалась охотой, рыболовством и зверобойным промыслом. В центре о-ва Хоккайдо помимо охоты существовало собирательство, а дальше к югу и на северо-востоке о-ва Хонсю возникло земледелие, которое распространилось дальше на юг. Система земледелия была подсечно-переложная: выжигался лес, и на одном и том же поле выращивали каждый год разные культуры. После истощения земли ее забрасывали и расчищали новый участок. От выращивания клубней перешли к выращиванию злаков, прежде всего, гречихе, наиболее удобной зерновой культуре, для созревания которой требовалось всего 8—10 недель в условиях местного влажного и прохладного климата. В городе Акита на дне ямы, куда сбрасывалась зола, были обнаружены зерна гречихи, и их возраст определен в 4500 лет. Помимо гречихи сеяли просо, а затем и рис, завезенный из Китая, выращивали тыкву и горох. Культивировали также каштаны, орехи и желуди.

Переход от присваивающих форм хозяйства к производящим, к земледелию, знаменовал важный рубеж в развитии производительных сил и был назван поэтому английским археологом Г. Чайлдом “неолитической революцией”. Возникновение новой отрасли экономики оказало влияние не только на рост производительных сил, оно изменило и социальные отношения, воздействовало на мировоззрение, религию и искусство неолитического человека.

Земледелие вызвало появление земледельческих орудий производства: каменных мотыг, серпов, зернотерок, каменных тарелок. Возникает специфическая “веревочная керамика” (дзёмон) с характерным орнаментом, полученным в результате нажима на влажную глину “веревки” — скрученного жгута из растительных стеблей. Термином дзёмон японские историки обозначают весь период неолита.

Наличие стабильной растительной пищи способствовало росту численности населения. Японские этнографы с помощью компьютера создали модель роста населения страны, согласно которой б, 4, 2,5 тыс. лет до н. э. население Японии составляло соответственно 22, 106 и 260 тыс. человек. Однако среди женщин имела место большая смертность: сказывались антисанитарные условия родов с последующими осложнениями.

Именно с трудом женщин, которые первоначально занимались собирательством пригодных в пищу растений, а затем стали возделывать землю, засевать ее и поливать, связано появление земледелия и оседлого образа жизни.

Земледелие явилось материальной основой повышения социальной роли женщин, что нашло свое выражение в появлении женских глиняных изображений догу с преувеличенными чертами беременных женщин. Сохранившиеся догу оказались полыми, с косточками новорожденного внутри. Догу обнаружены вблизи очагов, в ритуальных местах и в захоронениях, причем у многих из них отломана правая рука. Все это дает основание предположить неоднозначность функций догу. Они являлись хранительницами, хозяйками огня, символизировали культ плодородия, прародительниц материнского рода, предназначались для охраны беременности, родов, детей, имели магическо-религиозное значение как предмет заклинания, отводящий болезни, увечья, несчастья. Порча догу преследовала цель их переправы в “страну мертвых”, где они должны были продолжать выполнять свои функции при усопших. Существовали также догу-маски, применявшиеся во время ритуальных танцев.

Возможно, что догу изображали женщин, которых предстояло похитить из соседних общин. В японской мифологии имеется сюжет похищения женщин с острова “скрывающихся жен”. Обычай ловли будущих жен существовал на островах Рюкю даже в начале XX в. и описан советским японистом Н. А. Невским. Японские филологи отмечают, что в древнеяпонском языке современным термином “жена” (цума) обозначался муж, и на этом основании считают, что наиболее древней формой брака являлась поимка женщинами мужчин на острове “скрывающихся мужей”.

Догу свидетельствует о высоком социальном положении женщины в древней Японии: она пользовалась не только гражданским, но и религиозным авторитетом, причем последний превалировал.

Культ женщины как первоначальной хранительницы огня существовал помимо Европы и Азии и на Новой Гвинее, где был распространен миф, согласно которому огонь не только охранялся женщиной, но даже находился внутри ее половых органов.

Собирательство, лов рыбы, зверобойный промысел и особенно земледелие способствовали оседлости местного населения. Возникают поселки, состоящие из зимних полуземлянок-ям (татэана) прямоугольной или эллиптической формы. В земляной пол, иногда устланный камнями, врывали опорные столбы, на которых держалась крыша, имевшая отверстие для выхода дыма.

В летний период сооружались наземные четырехугольные каркасные жилища, покрытые двускатной тростниковой крышей.

В раковинных кучах находят скелеты погребенных людей, окрашенные красной охрой, лежащие в скорченной позе на левом боку, чаще всего головой на запад, реже на север и восток, что свидетельствует о существовании уже определенного похоронного обряда и религиозных воззрений. Скорченное положение трупа означало его уподобление человеческому эмбриону, что подчеркивалось его окраской в красный цвет, который символизировал, по мнению академика Б. А. Рыбакова, само чрево матери. Покойник, по представлениям неолитических жителей, должен был вновь родиться в образе тотемного животного. Поэтому во время похорон его готовили к посмертному возрождению, реинкарнации. Эмбриональная скорченность костяка отражала стадию тотемных верований, а преимущественная ориентация головы покойника на запад, в меньшей степени на восток и в единичных случаях на север свидетельствовала о наличии представлений о загробном мире, тесно связанных с солярным (солнечным) культом. Расположение загробного мира мыслилось либо там, где солнце еще не взошло (по-видимому, это первоначальная концепция), либо там, где солнце уже зашло, что становилось господствующей точкой зрения.

В раковинных кучах обнаружены также костяки с переломленными конечностями, что, возможно, отражало страх неолитического человека перед покойником, желание воспрепятствовать возвращению умерших.

Японские острова в период неолита были заселены пещерными людьми — так называемыми земляными пауками, жившими не только в пещерах, но ив землянках, и мохнатыми жителями гор, употреблявшими лишь растительную пищу. Последние имели характерные черты предков айнов, но противопоставлялись им, по-видимому, из-за того, что уже восприняли земледелие. Не исключено, что на территории Японских островов жили и другие этнические группы, но основное население все же состояло из предков современных айнов, поэтому период дзёмон иногда именуется “страной айнов”. Советский этнограф Л. Я. Штернберг убедительно показал, что реликты в культе, физический тип и язык свидетельствуют о южном происхождении айнов. Эта точка зрения разделяется и современными советскими востоковедами. В частности, В. Р. Кабо доказывает, что на существовавшем в древности материке Сунда (район совр. Индонезии) обитала этническая общность, часть которой при поднятии уровня Мирового океана и затоплении этого материка двинулась на юго-восток — в Австралию, а другая — на северо-восток, в Японию. Таким образом, и японцы, и австралийцы имеют общего предка, что подтверждается археологическим и этнографическим материалом и дает возможность реконструировать нравы и обычаи древних японцев, используя австралийские параллели.

Айны оказали на соседние народы значительное влияние, передав им производственные навыки, верования и обряды, истоки формирования которых восходят к Юго-Восточной Азии. Считается общепризнанным, что древнейшая керамика на островах Рюкю, этой “этнографической кладовой” современной Японии, принадлежала культуре предков современных айнов. У айнов прослеживаются в языке индонезийские элементы. Обычай чернения зубов, распространенный на о-ве Тайвань, в Индокитае и на Филиппинах, также говорит в пользу их южного происхождения.

Для айнов был характерен солярный культ, символами которого были спираль и змейка, широко используемые в их орнаменте, что было связано с мифом о небесном змее, спустившемся на землю в виде зигзагообразной молнии вместе со своей возлюбленной, богиней огня, являвшейся проводником умершего в загробный мир. Богиня огня отождествлялась с солнцем-спиралью.

Формирование японской этнической общности выходцами из Юго-Восточной Азии подтверждается сравнительным изучением татуировки, обнаруженной в японских курганах и у современных народов Юго-Восточной Азии, а также фольклором прибрежных жителей-рыбаков (ама), среди которых широкое распространение имели мифы о плавающей в море земле и птице-корабле, якобы принесшей приморским людям солнце. Изображения корабля-птицы обнаружены в японских курганах. Образ летучей лодки-корабля широко распространен у народов Океании.

В последние годы появилась гипотеза японского этнографа Хабара Матакити об этнической принадлежности ама к морским цыганам Юго-Восточной Азии.