Философские искания Толстого: "мысль народная"

И в художественном творчестве, и в философских своих исканиях Толстой стремится к абсолютной ясности, к высокой простоте. Речь идет не о нарочитом упрощении сложного, но о полном понимании - результате глубоких и всесторонних размышлений. На страницах романа Толстой не исследует своих героев, но объясняет их читателю; не ищет разгадки законов истории, но предлагает читателю свой ответ. Таким образом, вся исследовательская работа остается за рамками художественного произведения: как предварительный этап, как черновой труд.

Но в "Войне и мире" есть и проблемы, не решенные автором, идеи, не до конца ясные ему самому. По воле Толстого или против нее, но читатель попадает в его творческую лабораторию, становится свидетелем и участником авторского пути к познанию. Такой незавершенной, не раскрытой полностью идеей является центральная, основная в романе "мысль народная".

"Мысль народная" - не только центральная идея романа, это идея времени. Русская литература создавалась аристократией и для аристократии. Таким образом, большинство нации оставалось вне развития культуры, существовало по своим, далеким от литературы законам, в непознанном ею мире. Поэтому для русской литературы жизнь народа, самый образ крестьянина, смерда уже "путешествие в незнаемое". Интерес к этой теме в литературе XIX века носит исследовательский характер, неразрывно сопряжен с идейными и философскими исканиями.

В творчестве Пушкина народ предстает единой массой, целостным организмом. Интерес к личности из народа направлен наличность выдающуюся, на героя, этой массой порожденного: таков пушкинский Пугачев.

Лермонтов привил России интерес к рядовому человеку, ничем внешне не примечательному: вспомните "Бородино", "Песню про... купца Калашникова".

К 50-ым годам эта тема предстает в новом ракурсе. В историко-философском споре славянофилов и западников русский народ, его судьба и предназначение - камень преткновенья. Этим теоретическим спорам демократическая интеллигенция постаралась придать конкретные социальные установки. Литература наконец обращается к народу, ищет там своего читателя. Поиски адресата приводят к поискам новых форм и методов в искусстве, обновляется литературный язык, рождаются новые сюжеты и образы.

Все это сделало возможным и необходимым новый уровень осмысления темы народа: философский. Национальный характер, душа народа - вот предмет художественных исследований Достоевского и Толстого. Их творчество не продолжило развитие темы народа, но завершило поиски предшественников, вывело проблему на качественно новую ступень, определило принципиально иную плоскость исследования. Они встали у истоков пути, которым не пошла русская литература, так как он слишком отчетливо уводил от беллетристики в область научную. Открытия Достоевского и Толстого легли в основу русской философской и особенно религиозно-философской школы начала XX века, подарившей миру имена Бердяева, Соловьева, Франка, Лосского.

Толстой - первопроходец этого пути. И неудивительно, что в "Войне и мире" он не излагает читателю свою концепцию, но только нащупывает почву, определяет направление движения. Центральной фигурой темы становится в романе Платон Каратаев. Так же, как в образе Наполеона воплощена идея войны, а в образе Кутузова - идея мира, в образе Каратаева воплотилась "мысль народная": роман Толстого строится на взаимодействии трех основных идей. Но это взаимодействие нельзя выразить равносторонним треугольником, соединяющим имена-символы, оно много сложнее. Прямое противостояние - так соотнесены Кутузов и Наполеон, война и мир. Это противостояние позиций, это взаимоотрицание. Платон Каратаев и воплощенная в его образе идея нации осмысляются на ином уровне сознания, образ Каратаева противоположен самой идее борьбы. Он вне всяких позиций, вне какой бы то ни было расстановки сил. Само его отношение к миру выражается единственным словом - любовь: "Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь... Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера..." Это особая любовь - не за какие-то качества и заслуги, не за родство душ, не за близость интересов. Любовь к самому Божьему миру, к каждой Божьей твари. Христианская, православная любовь, любовь Христа к грешникам и праведникам. Такое отношение к миру, эта всеобъемлющая любовь - и есть главная загадка для Толстого.

Он не нашел ее разгадки в романе. Более того, вся жизнь Льва Николаевича Толстого стала бесконечной попыткой постичь ее суть и принять это отношение к миру. Интеллект и личность с их страстями и пристрастиями противятся такой безадресной, надличностной любви. Счастье и свобода для Каратаева - в отказе от любой собственности: ему ничего нельзя дать и у него ничего нельзя отнять. Его единственное достояние - сама любовь к миру, составляющая суть его души. Именно через этот отказ, через внешние его проявления стремился Толстой в жизни и в творчестве подойти к сути народной души. Он отказался от собственного имения, отказался от литературных гонораров, облачился в рубаху, пахал и сеял, стал вегетарианцем... Годами мечтал уйти странником - и ушел-таки глубоким стариком, убежал: от семьи, от дома, от самого себя - писателя Льва Толстого, стремясь обратиться в одного из бесчисленных безымянных старцев, скитающихся по Руси святой... Через внешние признаки искал Толстой пути к внутренней свободе. И его любимый герой Пьер также видел в Платоне черты внешние, прозревая за ними великую и чуждую ему, разумом не познаваемую душу русского народа.

Будучи тончайшим психологом, умея распутать все хитросплетения любви и ненависти в душе человеческой, Толстой остановился перед феноменом "простого", нерасчлененного сознания. Ибо это сознание существует за рамками знакомой ему "системы координат" - мира интеллигенции. Платон принадлежит к миру крестьянской общины. Обратите внимание: его образ не индивидуализирован, подчеркнуто лишен киках бы то ни было личностных характеристик. В представлении Толстого, общину определяет не только коллективный труд, постоянные совместные усилия, но и коллективный разум, где каждый - лишь часть целого, не существующая вне этой целостности. Таков Платон - носитель роевого сознания. Это сознание формирует особое самоощущение: что бы ни случилось с любой из "частиц", она не перестанет быть частью целого, а целое - бессмертно. Отсутствие субъективизма и религиозная направленность "простого" сознания, то есть его ориентация на высший разум, все создавший и за все отвечающий, освобождают человека от личной ответственности. Он может жить легко и радостно, как живет Платон Каратаев. Он свободен, ибо ничего не решает - такова идея свободы для роевого сознания.

Ничего не решая и ни за что не отвечая, "простое" сознание вне страстей: лишено и мести, и благодарности. Безропотно принимая все, что ниспослано свыше, оно не способно ничего требовать. Идея всепрощения в этом мире основана не на доброте, не на снисхождении, а на вере: "на все Господня воля". Как бы ни сложилась судьба, Бог знает, куда ведет раба Своего: таков, в общих чертах, смысл любимой притчи Каратаева.

Толстовский "божий человек" не хочет от жизни ничего, он счастлив всем сущим. Смысл его бытия - в этом радостном ощущении себя частью мира.

Стремясь понять роевое сознание, Толстой находит единственно возможный для литературы ход - он привлекает фольклорные тексты, ведь фольклор воплощает в себе коллективную творческую душу, ее мораль, представления, идеологию. Пословицы и поговорки не сходят с уст Платона. Ими он мыслит, ими оценивает происходящее. На любой случай у Каратаева заранее готов ответ, сформировано и сформулировано отношение, заповеданное дедами и прадедами. Таким образом, одной из определяющих черт роевого сознания является уверенность в неизменности мира и человека.

Уверенный в неизменности и непознаваемости мира, коллективный разум как бы замкнулся на себя. Неслучайно Толстой все время подчеркивает округлость, закругленность Платона. Сам каратаевский мир обрел уже форму круга: он бесконечен и самодостаточен. Принципы, на которых он построен, отшлифованы бесчисленными поколениями, и в рамках этих принципов каратаевский мир совершенен. Круг - символ завершенности и бесконечности, самодостаточности и неспособности к развитию, к слиянию с иными формами.

По-своему прекрасная идея каратаевского мира противоположна ищущему, философствующему разуму. Платон явился Пьеру в страшный момент и спас его самим фактом своего существования, способностью быть гармоничным. Эта встреча помогла Пьеру разделить в сознании внешнее и внутреннее, исцелила душу. Но путь Каратаева ему чужд. И это не личностное неприятие, это чужеродность сознания.

И здесь мы приходим к осознанию русской национальной идеи: сосуществование в одном этносе ДВУХ ТИПОВ СОЗНАНИЯ, автономное сосуществование ДВУХ НЕСОПРИКАСАЮЩИХСЯ ТИПОВ ХАРАКТЕРА. Так осмыслена Толстым проблема интеллигенции и народа.